Китайское искусство. Говоря о китайцах, мы лицом к лицу сталкиваемся с нацией, история которой восходит к глубокой древности. За время своего долгого существования этот народ, этот мир, похоже, ничего не дал и ничего не получил из того, что могло бы цениться с незапамятных времен; он всегда был самодостаточным, и в условиях застоя и изоляции, которые составляли его самобытность, он выработал свою собственную манеру, не связанную с продукцией других цивилизаций, если исключить некоторые геометрические комбинации, инстинкт к которым был присущ всем известным народностям.
Странно, что это искусство, которое по своим замыслам кажется нам столь причудливым и химерическим, с исполнительской точки зрения, характеризуется неизменностью процессов и такой точностью передачи в изображении вещей, что зачастую требуется несколько сотен лет, чтобы можно было заметить сколько-нибудь важные изменения. Названные особенности — это, вероятно, лишь проявление основного подражательного и традиционного инстинкта данной, отдельно взятой цивилизации, которая в определенных направлениях далеко продвинулась вперед, а в других — сохранила варварство, но всегда оставалась сама собой.
Возможно также, что эта точность в наблюдении за одними и теми же процессами, связанными с применением форм и цвета, связана с таинственными правилами, со своего рода ритуалами, которые сохранялись на протяжении веков. Это последнее объяснение может найти свое подтверждение в некотором символе фундаментальных форм и цвета, анализ которого мы позаимствовали из эрудированного труда Жакмара Чудеса керамики: В записках об обычаях, относящихся к 2205 году до нашей эры, отмечается наличие пяти установленных цветов.
Мы встречаем их в Чеу-ли (обычаи с двенадцатого по восьмой век до нашей эры). Работа вышивальщиков цветными нитями состоит в комбинировании пяти цветов.
Восточная сторона — синего цвета.
Южная сторона — красного цвета. Западная сторона — белого цвета.
Северная сторона — черного цвета. Небо — сине-черного цвета.
Земля — желтого цвета.
Синий цвет комбинируется с белым цветом.
Красный цвет комбинируется с черным цветом. Сине-черный цвет комбинируется с желтым цветом.
Земля изображается желтым цветом; ее специальная форма — квадрат.
Небо изменяется в зависимости от времени года. Огонь изображается в форме круга.
Вода изображается в форме фигуры дракона. Горы изображаются в форме фигуры лани.
Птицы, четвероногие, рептилии изображаются в натуральном виде.
Императорская книга меняется в зависимости от династии: она была белого и зеленого цвета; она имеет желтый цвет при династии Тай Цин, которая еще правит в Китае.
Если теперь мы рассмотрим китайское искусство с точки зрения основных категорий, положенных во главу данного обзора, то мы увидим в нем смесь идеального элемента и элемента подражательного, последний из которых используется в условной манере.
Цвет в нем также имеет условное значение, которое ни в коей мере не подчиняется стремлению подражать натуральному цвету, и с этой точки зрения цветовая гамма (которая, возможно, подчиняется правилам иного порядка) обладает полной свободой. Орнамент в китайском искусстве применяется в самых различных вариантах.
Все легкие предметы мебели, занавеси, ширмы, шкатулки, веера прекрасно подходят к манере китайского орнамента. Изготовление тканей находит в нем также множество великолепных сюжетов.
Линейный элемент меандров с заметным превосходством используется в инкрустированных бронзовых изделиях и в изделиях из перегородчатой эмали, которых было бы достаточно для возведения китайского искусства в самый высокий ранг, если бы его керамические изделия находились в первых рядах этого вида продукции. Китайский гений достиг своего подъема в украшении глиняных изделий из каолина.
Китайцы в совершенстве научились набрасывать на них запасные картуши неравных и равных размеров, различной формы — круглой, овальной, многоугольной или имеющей форму силуэта какого-либо фрукта или листа, зачастую веера, — и, как бы случайно, помещают их на основание геометрической конструкции. Они населяют эти заповедники пейзажами с фабриками, горами, скатами, группами цветов или фантастических и реальных животных.
Считается, что это искусство достигло своего апогея в период между 1465 и 1487 годами, в ту эпоху, когда оно давало самые любопытные изображения. В паши дни Китай катится по наклонной плоскости к упадку, причины которого являются комплексными, однако основная причина состоит в чрезмерном разделении труда, как это практикуется в Китае.
Профессор Антреколь сообщает нам, что на фабрике один озабочен лишь тем, как сделать первый цветной круг, который мы видим около краев фарфоровых изделий; другой делает контуры цветов, которые раскрашивает третий; этот занимается рисованием воды и гор; тот рисует птиц, другие — животных и так далее.
При подобных методах исчезает всякая индивидуальность.
Что касается изделий из бронзы, эмали и ваз, то сами китайцы больше ценят старинные, чем новые изделия, которые являются всего лишь подделками.
Японское искусство берет свое начало из китайского искусства, но отличается от него большей индивидуальностью и смогло избежать того разделения труда художников, которое практикуется в современном Китае.
Японцы развили изучение природы, особенно изучение птиц, с большей прямотой и настоящим духом исследователей, чем их предки и соперники, поэтому их подражательный стиль является менее условным. Однако следует сказать, что если их продукция, выполненная столь изящно, добавила повое очарование старой китайской керамике, то японцы часто ослабляли ее характерные мужские начала, присущие древним эпохам.
Украшение требует иногда проявления намеренной резкости и сдержанности в средствах, превосходства которых они не всегда чувствовали. К китайской палитре японцы добавили свою палитру, и она служит главным образом для того, чтобы различить изделия двух стран.
В настоящее время японское искусство находится на пути нового развития; более отлаженная японская орнаментация совершенствуется в руках умелых рисовальщиков, изучающих природу, ищущих формы и знакомых с перспективой.
Одна из основных причин общего прогресса происходит от невероятного размаха, с которым всевозможные модели, созданные настоящими мастерами, распространяются среди публики. С определенной точки зрения здесь присутствуют элементы прогресса, однако они наносят некоторый ущерб самобытности китайского и японского производства.